В работе представлен новый взгляд на иронию в дискурсе. Предлагается отойти от традиционного понимания иронии как «противоположного значения» и рассматривать дискурсивную иронию во всем многообразии ее функций, с учетом модальности, которая может быть как позитивной, так и негативной. В статье дано расширенное определение иронии как элемента дискурса.  

Ключевые слова: ирония, модальность, дискурс, смысл, значение, оценка.

Поскольку ирония является многоплановым явлением, определение ее как лингвистической категории представляет определенную сложность. В большинстве толкований иронии делается акцент на противоположность значения, скрытый смысл и негативную оценку, которую иногда называют «негативной модальностью иронии» [1], [6] и др.

Большинство традиционных определений иронии XX в. сводится к противоречию, а именно к значению, противоположному буквальному [4], [12], антифразису, использованию слова или выражения в смысле, диаметрально противоположном реальному, значению, которое должно быть интерпретировано в обратном смысле [9, с. 29], [14, с. 113].

Ряд исследователей полагает, что иронию неправомерно сводить лишь к взаимодействию смыслов. Л. Хатчеон справедливо замечает, что ирония – это не только явный и скрытый смысл, но и взаимосвязь между людьми – ирониками, интерпретаторами и объектами иронии [10, с. 56], что делает ее понимание более сложным процессом, чем просто поиск противоположного значения. Это мнение разделяет П. Симпсон, полагающий, что ирония – это пространство между тем, что утверждается, и тем, что имеется в виду [15, с. 105], и преодолеть это пространство говорящий и слушающий должны совместными усилиями. На наш взгляд, к этому важно добавить, что и сам «противоположный смысл» присутствует не всегда.

Несмотря на то что в само понятие «ирония» подразумевает скрытое противоречие (“inferred contradiction” [6, с.139]), это не означает, что ирония обязательно основывается на противоположном значении. Р. Джиора отмечает, что ирония может выражать преувеличение или преуменьшение значения [8], Б. Комлоси добавляет, что это может быть не то и не другое [11]. Например, во фразе человека, застигнутого непогодой и описывающего ливень, фигурирует ирония-преуменьшение: The storm brought us a little rain today (Буря принесла небольшой дождь). Ирония-преувеличение может быть проиллюстрирована на примере фразы из рассказа девочки: The whale is not very thin (Кит не очень маленький). Следующий пример – высказывание гостя программы «Интервью со звездами» – содержит самоиронию-преувеличение: I am extremely popular. I am the God (Я безумно популярен. Я бог). Ирония в корректирующей функции с использованием игры слов присутствует во фразе другого гостя этой программы: I come from Bolton. Not from Michael Bolton (Я из Болтона. Но не из Майкла Болтона).

Мысль о том, что функции иронии намного шире, а передаваемые ею эмоции гораздо богаче, чем просто негативное отношение, находит подтверждение в многочисленных примерах. Так, Л. Альба-Хуэз замечает, что ироничный говорящий не обязательно передает противоположное значение; ему не обязательно ссылаться на предыдущее высказывание, он также не всегда использует притворство; ироничный говорящий может делать все, кое-что или ничего из вышеперечисленного и все же оставаться ироничным [6, с.140].

Эту точку зрения разделяют ученые, которые в своем определении иронического смысла опираются на взаимодействие между высказанным и невысказанным [2]; [3]; [10]; [8]: иронический смысл не всегда противоположен буквальному, но всегда отличен от него; негативная модальность не является обязательной, что подтверждается примерами иронии-преуменьшения и иронии-преувеличения, а также иронией в корректирующей функции.

Вслед за исследователями, придерживающимися широкого взгляда на понимание иронии, мы подчеркиваем необходимость отойти от традиционного узкого понимания иронии, характерного для ряда отечественных исследований. Предлагается рассматривать иронию в дискурсе во всем многообразии ее функций, с учетом передаваемой ею модальности. Ирония понимается как дискурсивная практика и как свойство дискурса, возникающее в результате взаимодействия между автором и адресатом, что подразумевает сотрудничество, активное участие реципиента в процессе интерпретации иронии. Ирония находит свое проявление в ироничности – типе коммуникативного поведения, репрезентируемого в ироническом образе говорящего. Ирония, ироничность и иронический образ являются ключевыми понятиями для построения теории исследования ироничности как коммуникативной категории.

Восприятие иронического высказывания во многом зависит от этической уместности использования иронии, однако в целом употребление иронии вносит в коммуникацию положительный вклад, что отмечают исследователи [2]; [3]; [5] и др. Роль положительной модальности иронии описывают Дж. Мартин и П. Уайт, выделяя случаи использования иронии для того, чтобы избежать отрицательной оценки действий человека, смягчить критику, придать сказанному скорее позитивный, чем негативный смысл [13, с.221].

Обобщая все вышесказанное, можно сделать вывод, что словарное определение иронии в русском языке нуждается в уточнении, по крайней мере в том, что касается иронии как элемента дискурса. Мы полагаем целесообразным предложить новый взгляд (в соответствии с результатами современных исследований) на иронический смысл и модальность, а именно: иронический смысл совсем не обязательно является обратным буквальному, а может быть преувеличением или преуменьшением реального свойства объекта, корректированием буквального смысла, ироничный говорящий не всегда передает противоположное значение; ему не обязательно ссылаться на предыдущее высказывание, он также не всегда использует притворство.

Кроме того, вызывает сомнение то, что цель (или функция) иронии сводится к выражению скрытой насмешки, так как ирония может быть эксплицитной и имплицитной (т. е. скрытой или явной), а коммуникативная интенция автора может быть гораздо шире, чем просто насмешка, из чего можно сделать вывод о соотнесенности иронии как с негативными, так и с позитивными видами и жанрами комического. Наконец, ирония не всегда обладает негативной модальностью: нельзя утверждать, что это только насмешка, скрытая за похвалой.

Принимая во внимание все вышесказанное, мы предлагаем расширенное определение иронии как элемента дискурса:

Ирония – это стиль речевого взаимодействия между автором и адресатом, имеющий в основе импликатуру (скрытый смысл), реализуемый за счет логического несоответствия высказанного и невысказанного, что, как правило, нарушает коммуникативные ожидания собеседника. Ирония этнокультурно маркирована, обладает модальностью (позитивной или негативной) и оценочностью.

Функциональный потенциал иронии многообразен: ирония одновременно является способом оценить объект, выразить отношение автора к нему, выполнить информативную функцию, передать эмоции автора и воздействовать на адресата. Изучение функций иронии в дискурсе открывает широкие перспективы для лингвистических исследований.

Список литературы

1.    Вишневская, В. Д. К вопросу о статусе иронии. Языковые средства выражения / В. Д. Вишневская. – Текст : непосредственный // Мир культуры: теория и феномены. – Вып. 2. – Пенза, 2002. – С. 21–24.

2.    Горностаева, А. А. Ирония в английском и русском дискурсах: сопоставительный анализ / А. А. Горностаева. – Текст : непосредственный // Вестник РУДН. Серия: Лингвистика. – 2013а. – № 4. – C. 72–79.

3.    Ермакова, О. П. Ирония и ее роль в жизни языка / О. П. Ермакова. – Калуга : КГПУ им. К. Э. Циолковского, 2005. – 204 с. – Текст : непосредственный.

4.    Походня, С. И. Языковые виды и средства реализации иронии / С. И. Походня. – Киев : Наукова думка, 1989. – 126 с. – Текст : непосредственный.

5.    Шилихина, К. М. Современные теории вербальной иронии: основные проблемы / К. М. Шилихина. – Текст : непосредственный // Язык, коммуникация и социальная среда. – Вып. 6. – Воронеж : ВГУ, 2008. – С. 24–32.

6.    Alba-Juez, L. Irony as inferred contradiction / L. Alba-Juez. – Текст : непосредственный // Вестник РУДН. Серия: Лингвистика. – 2014. – № 4. – С. 139–152.

7.    Amante, D. J. The theory of ironic speech acts / D. J. Amante // Poetics Today. – 1981. – Vol. 2, is. 2. – Р. 77–96. – Текст : непосредственный.

8.    Giora, R. On our mind: Salience, context, and figurative language / R. Giora. – New York : Oxford University Press, 2003. – 272 p. – Текст : непосредственный.

9.    Holman, C. H. A Handbook to Literature / C. H. Holman, W. Harmon. – 5th edn. – New York : Macmillan ; London : Collier Macmillan, 1986. – 647 p. – Текст : непосредственный.

10.  Hutcheon, L. Irony’s Edge. The Theory and Politics of Irony/L.Hutcheon / L. Hutcheon. – New York : Routledge, 2005. – 248 p. – Текст : непосредственный.

11.  Komlósi, B. Irony in the semantics-pragmatics interface: A reconstructional model / B. Komlósi. – 2010. – November 11. – URL: http://www.eotvos.u-szeged.hu/~vozparag/komlosi_irony.pdf (дата обращения: 26.01.2023). – Текст : электронный.

12.  Lanham, R. A. A Handlist of Rhetorical Terms / R. A. Lanham. – 2nd edn. – Berkeley : University of California Press, 1991. – 205 p. – Текст : непосредственный.

13.  Martin, J. R. The Language of Evaluation. Appraisal in English / J. R. Martin, P. R. R. White. –New York : Palgrave Macmillan, 2005. – 278 p. – Текст : непосредственный.

14.  Searle, J. Metaphor / J. Searle. – Текст : непосредственный // Metaphor and Thought / ed. A. Ortony. – Cambridge : Cambridge University Press, 1979. – P. 92–123.

15.  Simpson, P. Language, ideology and point of view / P. Simpson. – London, 1994. – 197 p. – Текст : непосредственный.

Для цитирования:

Горностаева А.А. Иронический смысл и модальность: новый взгляд на определение дискурсивной иронии // Казанская наука №4 (2024). – С. 352-355.