УДК 811
ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ИРОНИЧНОСТИ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ АНГЛИЙСКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЫ)
Горностаева Анна Алексеевна
Доцент кафедры переводческого и педагогического мастерства Института непрерывного образования Московского государственного лингвистического университета, кандидат филологических наук, доцент
Московский государственный лингвистический университет, Москва, Россия
anngornostaeva@yandex.ru
SPIN-код 6964-6724
Аннотация
В статье рассматривается ироничность как этнодискурсивная категория, которая выражается по-разному в английской и русской политической коммуникации. Различное понимание ироничности обусловлено культурными и коммуникативными ценностями, особенностями англосаксонского и русского мировосприятия. Ироничность политика выражается через реализацию дискурсивной тактики с использованием определенного иронического образа. Приводятся примеры иронических высказываний английского, американского и российского политиков, предлагается анализ иронического образа говорящего с учетом особенностей этностиля. Показано, что результаты предложенного анализа могут быть использованы для определения прагматических установок политического деятеля и его политических преференций. В работе делается вывод об этнокультурной маркированности ироничности, выделяются парадигмы основных несовпадений характеристик английской и русской ироничности.
Ключевые слова: ирония, ироничность, иронический образ, этностиль, политическая коммуникация, политический дискурс, культурные ценности, коммуникативные ценности.
Annotation
The article examines irony as a discursive category, which is expressed differently in English and Russian political communication. The different understanding of irony is due to cultural and communicative values, the peculiarities of the Anglo-Saxon and Russian worldviews. The irony of a politician is expressed through the implementation of discursive tactics using a certain ironic image. Examples of ironic statements by English, American and Russian politicians are given, and an analysis of the ironic image of the speaker is proposed, taking into account the peculiarities of the ethnostyle. It is shown that the results of the proposed analysis can be used to determine the pragmatic attitudes of a politician and his political preferences. The paper concludes about the ethnocultural labeling of irony, and identifies the paradigms of the main discrepancies between the characteristics of English and Russian irony.
Keywords: irony, ironicism, ironic image, ethnostyle, political communication, political discourse, cultural values, communicative values.
Особенности ироничности в определенной лингвокультуре основываются прежде всего на культурной специфике комического, в частности, на понимании иронии и юмора. Юмор и ирония, как известно, играют особую роль в коммуникации. На этот факт обращают внимание многие исследователи (О. П. Ермакова, В. И. Карасик, М. М. Филиппова, Е. Н. Лебедев, Дж. Пристли, Е. Я. Шмелева, А. Д. Шмелев, K. Fox, L. Hutcheon, H. Nicholson и др.). Так, говоря об английском юморе, исследователи отмечают, что его проявление характеризуется причудливым сочетанием любви к здравому смыслу и эксцентричности, сдержанности в проявлении эмоций и нарочитой бравады, что подтверждается парадоксальностью всей истории Британии [1]. Парадоксальна и английская ирония, во многом основанная на игре слов и сочетании несочетаемого.
О защитной функции юмора писали многие исследователи-теоретики (З. Фрейд, А. Бергсон, Д. Лихачев). Применительно к англосаксонской культуре эта функция наиболее актуальна: считается, что первой реакцией англичанина на что-то тревожащее его является защитный смех [1], [2], [3]. Английский юмор также является способом достижения иных целей: он служит средством «скоротать время, выставить на посмешище себя или других, поиграть со словами, привлечь внимание к собственной персоне» [4, C. 46]. Юмор и ирония имеют сходную природу; ироничность как тип английского коммуникативного поведения обладает теми же особенностями: эта стратегия направлена на развлечение, самопрезентацию, гармонизацию общения. Применительно к политической коммуникации стратегия ироничности реализуется посредством дискурсивных тактик – иронических образов, анализ которых помогает выявить прагматические установки политика.
Что касается русского юмора, то здесь прослеживается аналогия с английским юмором, в частности, в функциональном аспекте. Тем не менее следует разграничивать юмор и остроумие, различие между которыми особенно остро чувствуется и в русской лингвокультуре. Остроумное высказывание является преднамеренным и направлено на определенный объект; для его оценки и понимания необходима аудитория, следовательно, это явление социальное. У юмора, в отличие от остроумия, нет определенного объекта; цель его не нападение, а самозащита; это скорее щит, чем меч. Остроумие – продукт работы ума и воображения, которое пытается найти общее в непохожих явлениях; юмор возникает неосознанно, без видимых усилий и направлен на то, чтобы найти отличие в похожем. Если для того, чтобы понять остроумное высказывание, необходимы умственные усилия, то юмор воспринимается интуитивно, часто на уровне бессознательного. В современном русском языке остроумие – это не «обладание острым умом»; это чисто словесная характеристика, т. е. остроумие семантически производно скорее от «острый язык», чем «острый ум» [5, С. 420]. Остроумие занимает особое место в русской лингвокультуре. Сотни лет притеснений и цензуры в России породили особый народный жанр политического анекдота (политический анекдот как жанр выделен В. В. Дементьевым), который, будучи жанром устным, мог развиваться бесцензурно. Политический анекдот процветал все семьдесят с лишним лет советской власти и, претерпев некоторые изменения, популярен до сих пор. Этого нельзя сказать об английской лингвокультуре, где политика не является популярным объектом в области комического. Все вышесказанное позволяет говорить о влиянии этнокультуры на ироничность, что находит проявление в политической коммуникации.
Этнокультурные особенности ироничности в политической коммуникации отражают культурные и коммуникативные ценности, закрепленные в национальном менталитете. Говоря об особенностях англосаксонского мировосприятия, можно выделить следующие черты, влияющие на формирование ироничности: терпимость, готовность сопереживать; здравый смысл, благоразумие, присущее всем слоям общества; богатая фантазия; протест против любой формы нарушения прав личности; неприятие экстрима, пафоса и любой формы хвастовства; приоритет компромисса и недосказанности; любовь к играм, часто принимающая ребячливые формы; робость и стеснительность, нежелание быть объектом насмешек; оптимизм, выражающийся в стремлении к ментальной и эмоциональной легкости [6, С. 82]. Из вышеперечисленных особенностей применительно к политическому дискурсу наиболее важными, на наш взгляд, являются терпимость (выражающаяся в толерантности); здравый смысл (находящий выражение в такой ценности, как прагматизм); уважение личности, протест против ущемления ее прав (что воплощается в зоне личной автономии); оптимизм, или позитивность. Все это коммуникативные ценности, которые находят проявление в ироническом образе англосаксонского политика. Также необходимо отметить, что полностью данный список применим только к Великобритании; что касается коммуникативной культуры США, то некоторые из перечисленных особенностей здесь не являются релевантными (например, робость, стеснительность, протест против пафоса).
Английская ироничность состоит из множества компонентов, ряд которых рассматривает в своем исследовании социолог К. Фокс, перечисляя явления, схожие, по ее мнению, с юмором: «…типично английское сочетание цинизма, иронической отстраненности, неприятия сентиментальности, упрямого сопротивления чарам риторики и игривого подшучивания над помпезностью и самодовольством» [7]. В качестве одной из наиболее важных черт английской ироничности мы отмечаем ее связанность с абсурдностью и эксцентричностью. В ироническом типе коммуникативного поведения англичан находят проявление гипертрофированность забавных ситуаций, преувеличение и гротеск.
В ситуациях, когда представители англоязычной культуры лишены возможности иронизировать и упражняться в юмористических высказываниях, они чувствуют себя беззащитными и уязвимыми, «словно черепахи, лишенные панциря», как отмечает исследовательница английского поведения К. Фокс [3]. Действительно, иронический тип поведения создает более комфортные условия для коммуникации; это касается в первую очередь политической коммуникации, где так много «опасных» тем.
Сущность английской ироничности соответствует этнокультурным ценностям: она игрива (особенно это касается игры слов) и служит защитой от вторжения в личное пространство, в то время как иронические образы часто функционируют в качестве защитного механизма, как средство разрешения конфликтных ситуаций и сохранения собственного лица. Иронический образ помогает скрыть истинные чувства, такие как страх и отчаяние, предотвратить критику, а также избежать обострения отношений между собеседниками.
Данное наблюдение подтверждает знаменитое изречение Маргарет Тэтчер на церемонии открытия памятника ей 21 февраля 2007 г.: “I might have preferred iron but bronze will do. It won’t rust. And this time, I hope, the head will stay on” [8] (Я предпочла бы железный, но и бронзовый сойдет. Он не заржавеет. И на этот раз, надеюсь, голова не отвалится). В данной фразе прослеживается намек на сочетание “iron lady” («железная леди») – прозвище, которое М. Тэтчер заслужила за свой несгибаемый характер.
Изречение М. Тэтчер весьма показательно: политик использует иронический образ в качестве защитного средства, позволяющего скрыть смущение и разрядить напряженность. Многие люди, даже знаменитые и заслуженные, чувствовали бы себя неловко на церемонии открытия памятника самим себе. Дискурсивная тактика защиты помогает сохранить лицо, она довольно часто используется англичанами в щекотливых ситуациях.
Ту же тактику защиты использует американский президент Джо Байден в начале своего выступления, посвященного трагическому событию – стрельбе в школе в Нэшвилле (в марте 2023 г.), в результате которой погибли шесть человек. Чтобы скрыть неловкость и разрядить обстановку, политик начинает речь с шутки:
“My name is Joe Biden. I’m Dr. Jill Biden’s husband, and I eat Jeni’s ice cream – chocolate chip. I came down because I heard there was chocolate chip ice cream. By the way, I have a whole refrigerator full upstairs. You think I’m kidding? I’m not” [9] (Меня зовут Джо Байден. Я муж доктора Джилл Байден. И я ем мороженое с шоколадной крошкой от Джени. Я пришел сюда, потому что услышал, что здесь дают такое мороженое. Между прочим, у меня там, наверху, его полный холодильник. Думаете, я шучу? Вовсе нет).
Ироничность политика выражается через реализацию дискурсивной тактики «чудаковатость» с использованием иронического образа чудака – любителя мороженого, который мало беспокоится о других делах. Прагматическая установка говорящего, возможно, состоит в том, чтобы отвлечь аудиторию от трагедии, смягчить обстановку и предотвратить возможные обвинения в собственный адрес. Тактика переключения внимания с драматических событий на приятный образ вкусного лакомства помогает взять паузу и сориентироваться в обстановке. Кроме того, позиционируя себя как «мужа доктора Джилл Байден», президент в некотором смысле снимает с себя ответственность за произошедшее и охраняет свою зону личной автономии.
Таким образом, ироничность англосаксонских политиков обладает характеристиками, которые связаны со спецификой мировосприятия: эксцентричность, непосредственность, граничащая с детскостью, уважение собственной и чужой свободы. Важно отметить, что ироничность помогает носителям англоязычной культуры (в частности, политикам) справляться со многими жизненными сложностями – от боязни неизвестности до разрешения конфликтных ситуаций.
Особенности ироничности в русской лингвокультуре связаны с особенностями восприятия юмора. В отличие от мягкого английского юмора, русский юмор чаще является остросоциальным и более прямолинейным, что доказано исследователями, занимающимися различными жанрами русского юмора (В. В. Дементьев, О. П. Ермакова, А. Д. Шмелев и др.). Отмечается всплеск интереса к практическому использованию юмора, особенно в последние десятилетия. Юмор в русской культуре часто используется не эксплицитно, а в виде намеков, понятных носителям языка. Это свойство обусловливает высокую скорость распространения кратких форм юмора (анекдотов, частушек, шуток).
Юмор и ирония, используемые в русскоязычном дискурсе, соответствуют основным коммуникативным ценностям русской культуры: они более прямолинейны, чаще служат средством поддразнивания или развлечения собеседника, чем средством защиты. Кроме того, учитывая ценность искренности и открытости собеседников в русском дискурсе, ирония и юмор реже используются в качестве средства, позволяющего скрыть истинные чувства. Ирония в русской лингвокультуре чаще, чем в английской, приближается к негативному полюсу модальности, равно как ироничность российских политиков отражает тенденцию к использованию иронии для выражения негативных эмоций. В отличие от английской культуры, ироничность в российском политическом дискурсе более прямолинейна, чаще направлена на собеседника, чем на себя, отличается более агрессивным характером. Эти качества находят выражение в выборе иронических образов, которые отражают прагматические установки политиков: в ряде случаев иронические образы создаются для выявления недостатков оппонента и его публичного осмеяния.
Так, на встрече с Джоном Болтоном, советником по национальной безопасности США, президент РФ начинает беседу в ироническом ключе: «Насколько я помню, на гербе США изображен орлан. С одной стороны он держит тринадцать стрел, а с другой – оливковую ветвь как знак миролюбивой политики с тринадцатью оливками. Вопрос: ваш орлан уже все оливки склевал, остались одни стрелы?» Далее В. В. Путин поясняет смысл иронического высказывания: «Мне было бы очень интересно поговорить с Вами не только как с помощником президента Соединенных Штатов, но и как со специалистом в области разоружения и контроля над вооружением». Ирония состоит в сочетании несопоставимого, в наделении символа (изображения орлана на гербе) характеристиками живого существа (орлан склевал оливки). Иронический образ говорящего выражается в дискурсивной тактике разоблачения лицемерия оппонента, который, провозглашая миролюбие, продолжает вооружаться и готовиться к войне. Ответ Болтона: «Оливок я с собой не привез» – вызывает следующую реплику президента РФ: «Я так и думал», которая еще более укрепляет насмешливо-издевательский иронический образ, актуализирующийся за счет оппозиции «свои – чужие». [10].
Тем не менее иронические образы российских политиков не всегда агрессивны. Иерархия функций, которые выполняют ирония и юмор в русской лингвокультуре, за несколько последних десятилетий изменилась, как отмечает Ю. В. Латышев: из разрушителя социальных норм юмор превратился в средство примирения, урегулирования, сохранения социальных ценностей [11]. Среди основных социальных функций юмора Ю. В. Латышев выделяет следующие: снятие напряжения, идентификация и самоидентификация, социализация и познание. Иными словами, отмечается двойственная роль юмора: с одной стороны, он способен выступать инструментом разрушения традиций, с другой – сохранять и поддерживать существующую систему, что может быть рассмотрено как деструктивная и конструктивная функции. Комбинирование этих функций применимо также к иронии и ироничности, в частности, в том, что касается политической коммуникации.
Еще один фактор, имеющий значение для коммуникативного поведения, – это эксцентричность. Эксцентричность – этническая характеристика, без понимания сути которой невозможно понять британцев. По мнению В. И. Карасика и Е. А. Ярмаховой, противостояние суетливых умников и странных чудаков составляет одно из существенных измерений англосаксонской ментальности. Исследователи выделяют такой лингвокультурный типаж, как «английский чудак», который отличается эксцентричностью и склонностью к абсурдности в речи и поведении [12, С. 92]. Умиление чудаками выразилось в формировании такого литературного жанра, как лимерик, в основу которого положен нонсенс, столкновение вещей заведомо неправдоподобных с вещами вполне обыденными, и который вызывает комический эффект. Высказывание представителя английской культуры подтверждает эту мысль: «Наша страна всегда была страною чудаков, ими кишмя кишит английская литература прошлого, где они служат источником неистощимого веселья, которое нам облегчает душу» [13, С. 52].
Замечено, что эксцентричным считается поведение представителей какого-либо класса общества, перенявших черты другого класса, далеко отстоящего по социальной шкале. Исследователь английской ментальности К. Фокс пишет, что эксцентричность наиболее эффективно проявляется внизу и вверху социальной шкалы: лорд, ведущий себя как пролетарий, будет считаться эксцентриком, но тот же самый лорд, проявляющий черты представителя среднего класса, выглядит глупо и неприлично; причуду лучше всего выбирать среди привычек класса, далеко отстоящего от своего собственного, а не близкого [14].
Таким образом, у эксцентричности есть свои правила: во-первых, в странностях обязательно должно присутствовать качество нонсенса, во-вторых, эксцентричная привычка не должна быть присущей соседнему по социальной шкале классу. В русской коммуникативной культуре такая характеристика, как эксцентричность, отсутствует или, по крайней мере, не является неотъемлемой ее чертой.
Наличие эксцентричности (в англосаксонской культуре) и ее отсутствие (в русской культуре) является важной этностилистической особенностью ироничности. Ирония в функции самовыражения, а также иронический механизм парадокса являются отражением именно этой характеристики, ее языковой репрезентацией.
Подводя итог обзору характеристик ироничности, можно сказать, что ироничность в политической коммуникации этнокультурно маркирована, она соотносится с культурными и коммуникативными ценностями и выражается в виде иронических образов, которые имеют свою специфику в национальной политической коммуникации и выявляют прагматические установки политиков. Основное несовпадение проявляется в следующих парадигмах: деликатность английской ироничности / прямолинейность русской ироничности; ирония как средство защиты / ирония как поддразнивание или развлечение; мягкость и нейтральность английской ироничности / остросоциальность русской ироничности; эксцентричность английских иронических образов / меньшая эксцентричность или ее отсутствие в русских иронических образах.
Список литературы
1. Карасик, В. И. Лингвокультурный типаж «английский чудак» / В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова. – Москва : Гнозис, 2006. – 240 с.
2. Киршбаум, Э. И. Ирония как защитный механизм / Э. И. Киршбаум. – 2005. – URL: http://www/elitarium.ru (дата обращения: 20.04.2020). – Текст : электронный.
3. Fox, K. Watching the English. The hidden rules of English behavior / K. Fox. – London : Hodder and Stoughton, 2005. – 424 p.
4. Комова, Т. А. Введение в сопоставительную лингвокультурологию: Великобритания – Россия : курс лекций / Т. А. Комова. – Изд. 3-е, испр. – Москва : КРАСАНД, 2010. – 128 с. – Текст : непосредственный.
5. Зализняк, Анна А. Юмор и остроумие в европейской культурной перспективе / Анна А. Зализняк. – Текст : непосредственный // Зализняк Анна А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. Константы и переменные русской языковой картины мира. – Москва : Языки славянских культур, 2012. – С. 419–435.
6. Nicholson, H. The English Sense of Humour / H. Nicholson. – Текст : непосредственный // Английский национальный характер. Сборник статей и извлечений из работ об английском языке и культуре (на английском и русском языках) / составитель М. М. Филиппова : пособие для студентов гуманитарных вузов. – Вып. 2. – Москва : Издательский дом «Городец», 2009. – C. 64–97.
7. Fox, K. Watching the English. The hidden rules of English behavior / K. Fox. – London : Hodder and Stoughton, 2005. – 424 p.
8. URL: https://ru.citaty.net/tsitaty/1838381-margaret-thatcher-i-might-have-preferred-iron-but-bronze-will-do-i/
9. URL: https://nypost.com/2023/03/27/bidens-bizarre-ice-cream-joke-in-nashville-shooting-remarks/
10. URL: https://ya.ru/video/preview/3144700938308675687
11. Латышев, Ю. В. Феномен юмора в социально-информационном взаимодействии (Теоретико-методологический анализ) : специальность 09.00.11 «Социальная философия» : диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук / Латышев Юрий Викторович. – Новосибирск, 2003. – 147 c.
12. Карасик, В. И. Лингвокультурный типаж «английский чудак» / В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова. – Москва : Гнозис, 2006. – 240 с.
13. Пристли, Дж. Б. Заметки на полях: Художественная публицистика / Дж. Б. Пристли ; перевод с английского ; составитель, автор предисловия и комментираиев Е. Ю. Гениева. – Москва : Прогресс, 1988. – 467 с.
14. Fox, K. Watching the English. The hidden rules of English behavior / K. Fox. – London : Hodder and Stoughton, 2005. – 424 p.
Для цитирования: Горностаева А.А. Этнокультурные особенности ироничности в политической коммуникации (на примере английской и русской лингвокультуры) // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Гуманитарные науки. №5 часть 2 (2024).
